"Надо быть самодостаточным", говорили они, "У экстраверта не может быть проблем с внешним миром", говорили они.
А тут вся правда.
05.02.2016 в 22:24
Пишет Мелвин:Все еще никак не могу понять, как люди умудряются спокойно переносить жизнь в полнейшем эмоциональном вакууме. Как можно быть в мире с тем, что ты вообще никаких следов не оставляешь, не вызываешь возмущений, на твое существование ничто не реагирует?
Вся твоя Внутренность, твое "я", разум, психика, душа, что угодно - оно говорит о том, что ты безусловно существуешь, что ты есть, ты не бесполезен и, более того, ты весом. Не просто несколько килограмм ценного меха, а еще и голос, пересказывающий шутки, и глаза любимого цвета, и память про речку на даче и катание на пони, и немного стихов, или песен, или красивых камней, или объятий под бой курантов, или слез. Это нормально - так думать. Это здорово.
И одновременно с этим вся внешняя среда отрицает это и опровергает, помещает тебя в границы огромного слепого пятна, и ты сидишь там, словно не существующий нигде вне собственного тела. Не человек, а пластмассовый ящик два метра на пол-метра и еще на пол-метра, раскрашенный под камуфляж.
Про такое не вспоминают, какие теплые слова он говорит, стараясь сделать приятно, а каким жестом поправляет волосы, какими словами ругается, если случайно свет в ванной выключить, когда у него день рождения и любит ли он спать у стенки.
И ты мечешься между двумя этими концепциями, равно неоспоримыми, и с ума сходишь. И спрашиваешь себя, как люди умудряются спокойно переносить жизнь в полнейшем эмоциональном вакууме.
URL записиВся твоя Внутренность, твое "я", разум, психика, душа, что угодно - оно говорит о том, что ты безусловно существуешь, что ты есть, ты не бесполезен и, более того, ты весом. Не просто несколько килограмм ценного меха, а еще и голос, пересказывающий шутки, и глаза любимого цвета, и память про речку на даче и катание на пони, и немного стихов, или песен, или красивых камней, или объятий под бой курантов, или слез. Это нормально - так думать. Это здорово.
И одновременно с этим вся внешняя среда отрицает это и опровергает, помещает тебя в границы огромного слепого пятна, и ты сидишь там, словно не существующий нигде вне собственного тела. Не человек, а пластмассовый ящик два метра на пол-метра и еще на пол-метра, раскрашенный под камуфляж.
Про такое не вспоминают, какие теплые слова он говорит, стараясь сделать приятно, а каким жестом поправляет волосы, какими словами ругается, если случайно свет в ванной выключить, когда у него день рождения и любит ли он спать у стенки.
И ты мечешься между двумя этими концепциями, равно неоспоримыми, и с ума сходишь. И спрашиваешь себя, как люди умудряются спокойно переносить жизнь в полнейшем эмоциональном вакууме.